На фото Улугбек Бабакулов Когда люди узнали, что я нахожусь во Франции и хочу получить статус политического беженца, многие удивились. И реакция на это у моих соотечественников была самая разная. Кто-то писал, что мне нужно было остаться в Киргизии и доказывать свою правоту. Другие объявили меня предателем родины, сбежавшим на Запад за «длинным евро». Третьи объяснили, что меня давно надо было лишить гражданства, посадить, четвертовать, повесить и вообще уничтожить всеми возможными способами. Однако были и такие, кто просто говорил слова поддержки, желал удачи и выражал надежду, что когда-нибудь мы вновь встретимся на родине, которая рано или поздно все-таки изменится в лучшую сторону. На последнее очень надеюсь и я сам. Но это случится когда-нибудь в далеком будущем. А пока я начну рассказывать о том, что уже случилось, происходит прямо сейчас и, видимо, произойдет в ближайшее время со скитальцем, вынужденным бежать куда глаза глядят из-за политических преследований. Скиталец, как легко догадаться, - это я. В мае 2017 года кыргызстанский журналист Улугбек Бабакулов опубликовал на «Фергане» несколько статей, самыми известными из которых стали «Люди как звери. В киргизском сегменте соцсетей звучат призывы к расправе над “сартами”» и «Если президентом станет Жээнбеков, что ждёт Кыргызстан? Ой, что ждёт…». В первой статье говорилось о бездействии спецслужб Киргизии в отношении тех, кто призывал в соцсетях к расправе над представителями узбекского меньшинства, во второй журналист предсказывал, как будет развиваться ситуация в стране, если к власти осенью придет ставленник действующего президента Атамбаева. После публикаций началась открытая травля журналиста: на местном телевидении, в соцсетях, в СМИ, в парламенте - вплоть до призывов лишить Бабакулова гражданства. Бабакулов выехал в Казахстан, а через два дня стало известно, что Госкомитет национальной безопасности Киргизии возбудил против него уголовное дело. С тех пор Бабакулов на родину не возвращался. Чтобы переждать тяжелые для меня времена, я решил уехать в Алма-Ату к друзьям. Как оказалось, очень вовремя – через пару дней после отъезда я узнал о возбуждении против меня уголовного дела и объявлении в розыск. Дело принимало неприятный оборот: не уверен, что Казахстан стал бы придерживаться международных норм, запрещающих выдачу лиц, которым на родине грозят пытки. Бежать в Россию я тоже опасался: уж слишком тесно власти Киргизии сотрудничали с Кремлем, а тогдашний президент страны Атамбаев чуть ли не целоваться лез при каждой встрече с российским лидером. Вместо армянской невестки Главный редактор «Ферганы» Даниил Кислов подал мне идею укрыться в Грузии, которая давно вышла из всех «эсэнговских» объединений. Международные правозащитники помогли купить билет до Тбилиси - и вот 10 июня 2017 года я оказался в стране гор и вина, в благословенной Грузии. Из школьных уроков географии я знал, что где-то на Кавказе есть такая страна, из фильмов – что в этой стране живут вольнолюбивые, гордые и гостеприимные люди. Панорама Тбилиси. Фото «Ферганы» Хостел, в котором я остановился, находился в самом центре туристического Тбилиси, в районе Мтацминда. Туристический сезон только начинался, и постояльцев было не так много. Устроиться туда помогла мне Нана Назарова, тбилисская правозащитница и прекрасный человек. Грузинский хостел, где я поселился, ничем не отличался от любого международного хостела. Тут было большое гостевое помещение, где множество гостей могли спать на двухъярусных кроватях. Впрочем, для тех, кто желал большей приватности, предусмотрены были отдельные комнатки. Обычно в таких заведениях селится молодежь, которая ищет новых впечатлений, интересных встреч и общения. Я заселился в общий номер. Кроме меня на тот момент в хостеле жил еще один мужчина, человек нереальных размеров. Как я понял, он приехал из одной ближневосточной страны и собирался открыть свой бизнес в Грузии. Этот гаргантюа жил в отдельной комнатке и храпел так, что хостел по ночам потряхивало, как от небольшого землетрясения. До поры до времени мне это не очень мешало, потому что ночевали мы в разных концах здания. Приютившая меня хозяйка хостела иногда уезжала к сестре на недельку-другую и просила меня в это время следить за порядком в ее заведении. – Я тебя научу, как все делать, – говорила эта добрая женщина. – Как встречать гостей, стирать и сушить белье, чистить санузлы, наводить порядок в комнатах. Короче говоря, сделаю из тебя самую лучшую армянскую невестку… Хорошей армянской невесткой я так и не стал, но навык управления хостелом приобрел неоценимый. Улочки района Мтацминда. Фото «Ферганы» Через недолгое время в нашем заведении начался наплыв гостей. Я принимал их, показывал им спальные места, раздавал постельное белье, объяснял, где на кухне кофе и чай, и самое главное – где туалет с ванной. Чуть позже я научился работать с системой Booking.com и уже самостоятельно определял время заезда новых постояльцев. Чтобы общаться с приезжающими, я стал в усиленном темпе учить английский язык, и теперь могу поддержать несложную беседу, в том числе объяснить гостю по карте маршрут для прогулки. Храпуны и обжоры С каждым днем гостей в хостеле становилось все больше. В какой-то момент их стало очень много, и я попросил нашего ближневосточного храпуна освободить комнату – ее забронировали новые постояльцы. Прежде чем переселить бизнесмена в общую комнату, я убедительно попросил его не храпеть: ты, говорю, своим храпом всех гостей разгонишь. Он только рукой махнул: мол, отстань от меня – и улегся на первую попавшуюся койку. По иронии судьбы эта койка оказалась аккурат рядом с моей, а комната была в тот момент забита до отказа, так что даже сбежать мне было некуда. Настала ночь. Я улегся в постель, закрыл глаза – и тут прямо над моим ухом раздался оглушительный храп. Его можно было сравнить с одновременными гудком паровоза и рычанием льва. Я тут же растолкал толстяка и на чистейшем английском говорю: «Please, stop khrrr-khrr». А он в ответ показывает свои ручищи: мол, еще раз разбудишь – задушу. Я хотел сказать ему, что это проблемы не решит, но не знал, как это будет по-английски. Положение становилось отчаянным... И тут вдруг мне вспомнилась фраза из какого-то американского боевика. Что она значит, я в тот момент не понимал, в моем курсе английского ее не было. Помнил только, что тот, кому ее сказали в кино, сразу утих. Это мне и требовалось. Я призвал на помощь всю свою решимость и рявкнул: «О’кей, ай килл ю!» Позже я узнал, что это означает «я убью тебя!», а тогда думал, что это что-то вроде «успокойся». После моих слов толстяк почему-то уселся на койке, принял позу роденовского мыслителя и погрузился в свои думы. Зато все гости, и я в их числе, смогли спокойно заснуть. Утром постояльцы долго меня благодарили за то, что смогли выспаться, а храпун съехал в тот же день. Надо сказать, что среди постояльцев нашего хостела были самые разные люди. Именитые профессора из американских и испанских университетов, байкеры, пешие путешественники, альпинисты, приехавшие покорять гору Казбек и просто любители походить по горам. И все они, конечно, были поклонниками вкусной грузинской кухни. Грузинские хинкали. Фото «Ферганы» Вообще, ресторанный туризм в Грузии дополняет все остальное. Хинкали, хачапури нескольких видов – аджарский, имеретинский, гурийский – всего этого на улицах Тбилиси больше, чем достаточно. В нашем хостеле, кстати, можно было готовить себе еду самостоятельно. Да, чай, кофе, сахар и различные печенья выдавались бесплатно, однако ты мог принести продукты и сварить себе что-нибудь горячее. Правда, было обязательное условие: поел – прибери за собой и помой посуду. Как-то раз я приготовил ужин с расчетом, чтобы осталось на завтрак. Среди ночи приехал молодой американец, я показал ему его место, выдал необходимые принадлежности и пошел досматривать свой сон. Утром проснулся примерно в десятом часу. Многие гости уже разошлись, некоторые еще только собирались. Я иду в ванную, и тут кто-то из постояльцев меня спрашивает: «Улугбек, а что это за кости в казане? Я хотел завтрак приготовить, а в нем что-то есть». Я отвечаю: это мой завтрак, сейчас я быстро умоюсь, поем и вымою посуду. Однако поесть мне не пришлось. Весь мой завтрак кто-то съел, оставив на память только куриные косточки. Кто, спрашиваю, этот наглец, который без спроса съел чужую еду, да еще и посуду грязную оставил? Оказалось, люди видели, как часа в четыре ночи новый постоялец ходил по кухне и впихивал в себя все, что находил. Из принципа я не стал мыть казан и отложил его в сторону, а гостям предложил другую посуду. Вечером пришел любитель чужой еды. Спрашиваю: почему ты съел мой завтрак? Отвечает: в хостелах принято есть чужую еду. Сидевшие за столом на кухне чуть не поперхнулись от такой наглости. Помыв казан и убрав за собой мусор, обжора выехал из хостела. А через пару дней на букинге в комментариях о нашем хостеле появился текст примерно такого содержания: «БОЙТЕСЬ селиться в этом хостеле: они будут ругать вас за съеденную еду, а еще заставят мыть посуду!» Истина не в вине Все это время я не переставал думать о том, как обстоят дела у моих близких. Ведь я уезжал в спешке, денег у меня почти не было, и я не смог оставить им сколько-нибудь значительную сумму, чтобы они могли продержаться хотя бы пару месяцев. По-прежнему было неясно, сколько пробуду на чужбине я сам. Я продолжал следить за ситуацией в стране и писать статьи для «Ферганы», а гонорары за них просил отправлять моей семье. Надежда Атаева, чья ассоциация «Права человека в Центральной Азии» базируется во Франции, и глава отдела Восточной Европы и Средней Азии «Репортеров без границ» Йоханн Бир любезно предложили мне временно переместиться в парижский Дом журналиста. Там я мог заниматься своими делами, гулять по Парижу, учить язык и прочее. Но к сожалению, это не спасло бы меня от одиночества и тоски по родным и близким, которые остались в Киргизии. Я ждал президентских выборов, надеялся, что смогу вернуться домой. Но чем ближе подходил срок, тем быстрее таяла эта надежда. После выборов стало понятно, что все кончено, рассчитывать больше не на что. Что делать? Этот вопрос я задавал себе по сто раз на дню. Перспектива оказаться в Кыргызстане за решеткой меня не радовала, но что-то надо было делать, а что именно – я по-прежнему не знал. Долгими бессонными ночами я пытался искать решение проблем в вине. Учитывая, что грузинское вино очень вкусное, поиск был приятным, но выхода все не находилось. И я понял, что такой поиск ни к чему не приведет. Как уже говорилось, самый главный вопрос, который меня беспокоил, – как поддержать семью. Сам я нахожусь далеко, вернуться не могу. А тем временем вокруг дома стоят подозрительные машины, соседи рассказывают, что неизвестные люди интересуются, где я и кто остался в доме. Согласитесь, что радости такая ситуация не прибавляет. Временами я просил главреда «Ферганы» Даниила Кислова давать мне гонорар авансом, чтобы отработать его потом статьями. До сих пор не уверен, что все отработал, хотя сам Кислов утверждает, что я ничего не должен. Улугбек Бабакулов. Фото с личной страницы в Facebook Сюрпризы с родины К счастью, есть в мире несколько организаций, которые поддерживают журналистов в тяжелых ситуациях. Одна из таких – лондонская Rory Peck Trust – оказывает поддержку журналистам, оказавшимся в беде. Я обратился к ним с просьбой помочь финансами моей семье, они согласились и отправили деньги в Бишкек. Определенные суммы выделили также различные международные организации. Например, Еврокомиссия согласилась оплатить мое пребывание в парижском Доме журналиста и перелет в Париж, Civil Rights Defenders – проживание и возможное перемещение семьи, американский Центр поддержки журналистов дал мне деньги на жизнь в Грузии. Благодаря всем этим людям я не голодал. Но ответа на вопрос, что делать дальше, не было по-прежнему. И вот в апреле нынешнего года меня пригласили на встречу с консулом Франции в Грузии. Глава «Репортеров без границ» подробно описал дипломату мое положение и попросил помочь с получением визы. На встрече с французским консулом Синди Скривен с переводом мне помогал местный сотрудник Резо. Как я и ожидал, первая просьба была – рассказать о своем деле. Я ответил, что в своих письмах уже подробно о нем рассказывал, и потому лучше расскажу о положении национальных меньшинств – в частности, узбеков – в Киргизии. Беседа заняла часа три, и мне пообещали встретиться снова, когда будут какие-то новости по моему делу. Потекли долгие дни ожидания. За это время хостел закрылся, так как владелец помещения запросил слишком высокую арендную плату. Я сменил несколько мест и в итоге оказался в комнатке размером 3х4 метра, которую снимал в домике барачного типа. В комнате помещались кровать, одежный шкаф и письменный столик, который мне служил и для обеда, и для работы. Впрочем, спартанские условия меня ничуть не смущали и не доставляли неудобств. Благодаря Facebook я узнавал, когда из Киргизии или Казахстана в Тбилиси прибудет кто-то из друзей, и списывался с ними. Для всех было неожиданностью, что я нахожусь в Грузии. Люди видели мои посты в соцсетях и думали, что я путешествую по бесконечным российским просторам. Однако это была конспирация: я просил друзей в разных российских городах скидывать мне свежие фото, а потом выставлял на своих страницах, как будто я в Казани, в Мурманске или еще где-то. Друзья привозили мне конскую колбасу казы, от которой я каждый день отрезал кусочек в 5 сантиметров и таким образом растягивал удовольствие на недели. Мне привозили также курут и тандырные лепешки. Для меня это были минуты наслаждения и встреч с родиной -через еду. Заплатите, когда вернетесь Благодаря современным средствам коммуникации я постоянно находился на связи с семьей. Бывало, рано утром дочка звонит на WhatsApp и говорит: «Папа, скажите Беке, чтобы он в школу вставал, а то опоздает». Вот так и шло воспитание - в удаленном режиме. Раз в неделю я просил детей показать мне их школьные дневники, а они спрашивали: «Папа, когда вы нас заберете, нам здесь плохо...» Каждый понедельник я просыпался с мыслью, что наконец-то на этой неделе что-нибудь будет решено или хотя бы прояснится. Но шла неделя за неделей, а ничего вокруг не менялось, прямо как в фильме «День сурка». Прошел год, кончилось время моего безвизового нахождения в Грузии. Чтобы как-то убить время, я освоил кулинарный карвинг – художественную резку фруктов и овощей. Резал, потом раздавал соседям, потому что съесть все это самому было невозможно. Произведение Улугбека Бабакулова в технике карвинга. Фото из Facebook Бабакулова И вот как-то с утра меня разбудил звонок, на экране смартфона высветилась надпись «Консульство». – Улугбек, как ваши дела? – в трубке был голос Резо. – Мы получили разрешение на выдачу виз вам и вашей семье. Когда вы сможете прийти все вместе? Нам была нужна неделя. Я снял просторную двухкомнатную квартиру, купил для семьи авиабилеты из Оша в Тбилиси через Москву… Через 10 дней у нас на руках уже были паспорта с вклеенными визами. Выдавая их, Резо предупредил: «Вы должны прилететь в аэропорт Шарль-де-Голль. Постарайтесь взять такие билеты, чтобы даты прилета не пришлись на выходные. То есть не суббота, не воскресенье и даже, желательно, не пятница, которая может оказаться коротким днем. Пришлите копии билетов, чтобы мы предупредили о вашем прилете, и вас там встретили…» На КПП в тбилисском аэропорту сидевший в кабинке офицер, изучив штампы в моем паспорте, вдруг сказал: «А вы знаете, что нарушили миграционное законодательство? Вам надо будет заплатить штраф». Он выписал мне квитанцию на 191 лари (примерно $75) и отправил к банковскому окошку, которое находилось в зоне ожидания. Однако в окошке никого не оказалось. Я решил, что меня теперь не выпустят и, расстроенный, вернулся к офицеру. «Ничего страшного, – улыбнулся он, – оплатите в другой раз, когда снова прилетите в Грузию. Счастливого пути!» На этом закончилась моя грузинская эпопея, и началась французская. И затронула она всю мою семью – меня, супругу, а также четверых детей, которым от двенадцати до двадцати лет. Мы оказались в совершенно новом мире. Мире, где мыслят иными категориями, чем на моей родине, которой я оказался не нужен. Мире, который станет новым домом мне и, надеюсь, новой родиной для моей семьи... (Продолжение следует). Улугбек Бабакулов Read more